Смотреть больше слов в «Новом толково-словообразовательном словаре русского языка»
НОЗДРЕВ - персонаж поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души» (перв. том 1842, под ценз, назв. «Похождения Чичикова, или Мертвые души»; втор, том 1842-1845). Лите... смотреть
НОЗДРЕВАТЫЙ НОЗДРЕВ НОЗДРЯКОВ НОЗДРУНКОВФамилии старые. От мирского имени или прозвища Ноздря (так же как Носов от Нос) и его производных форм или о... смотреть
(иноск.) — нахал, необузданный буян, негодяй Ср. Отталкивала меня от него настоящая ноздревщина... мне все так и казалось, что он мне дома у себя всучи... смотреть
Ноздревъ (иноск.) нахалъ, необузданный буянъ, негодяй. Ср. Отталкивала меня отъ него настоящая ноздревщина... мнѣ все такъ и казалось, что онъ мнѣ дом... смотреть
Нерв Нер Нед Невроз Невро Невр Невод Зонд Зов Зеро Зерно Зер Зенд Зево Зев Звон Звено Евро Евр Дрен Нервоз Ноздрев Норд Древо Дорн Дон Овен Одер Дно Дерн Дер Одр Озен Онер Орден Ден Дез Девон Двор Вредно Вред Вон Воз Орн Рев Род Вод Вздор Верно Верд Вено Венд Ведро Рон Взор Вне Родзе Ров Рено Резон Рез Вор... смотреть
НОЗДРЕВ м. разговорное Употр. как символ наглого, бесцеремонного человека.
Ноздрёв Ноздрёв, -а
Помещик. Человек лет тридцати. "Чернявый", "среднего роста, очень недурно сложенный молодец, с полными румяными щеками, белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами". "Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его"; хохочет "во все горло" "тем звонким смехом, каким заливается только свежий здоровый человек". - С большинством знакомых на "ты" и "обращался по-дружески". Чичикову после трех-четырех слов "также начал говорить "ты", хотя Чичиков "с своей стороны не подал к тому никакого повода". При второй случайной встрече говорит Чичикову: "смерть люблю тебя", назвал его Оподельдок Иванович "и считает, что Чичиков "должен непременно" ехать к нему. Обращается со всеми так "фамильярно", что Чичиков заметил ему: "если хочешь пощеголять подобными речами, так ступай в казармы". Чичикова, которого зазвал к себе, называет в беседе "скалдырником", "шильником", "печником гадким", "фетюком", "двуличным человеком", "ракалией". - "Ну, да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник - позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве". - "Я думал было прежде, что ты сколько-нибудь порядочный человек, а ты никакого не понимаешь обращения. С тобой никак нельзя говорить, как с человеком близким... Никакого прямодушия, ни искренности! Совершенный Собакевич, такой подлец!" - говорит Н. Чичикову, когда тот отказался на предложение Н. "метнуть банчок". Не хочет "иметь никакого дела" с Чичиковым и приказывает не давать "овса лошадям его, пусть их едят одно сено". - "Лучше бы ты мне просто на глаза не показывался, - сказал Ноздрев, но накормил гостя ужином и сам проводил в приготовленную для гостя "боковую комнату". - Вот тебе постель. Не хочу и доброй ночи желать тебе!" - "Ну, черт с тобою, поезжай бабиться с женою, фетюк, - говорит Н. Мижуеву. - Ну, ее жену к... важное в самом деле дело станете делать вместе!" - "Смерть не люблю таких растепелей". - "Такая дрянь!" - "А, херсонский помещик, херсонский помещик! - кричал он (на балу у губернатора), подходя и заливаясь смехом, от которого дрожали его свежие, румяные, как весенняя роза, щеки. - Что? много наторговал мертвых? Ведь вы не знаете, ваше превосходительство, - горланил он тут же, обратившись к губернатору: - он торгует мертвыми душами! Ей-богу! Послушай, Чичиков! Ведь ты, я тебе говорю по дружбе, вот мы все здесь твои друзья, вот и его превосходительство здесь, - я бы тебя повесил, ей-богу, повесил!" - "Поверите ли, ваше превосходительство, - продолжал Ноздрев: - как сказал он мне: "продай мертвых душ", я так и лопнул со смеха. Приезжаю сюда, мне говорят, что накупил на три миллиона крестьян на вывод. Каких на вывод! Да он торговал у меня мертвых. Послушай, Чичиков: да ты скотина, ей-богу, скотина! Вот и его превосходительство здесь... не правда ли, прокурор?" - "Уж ты, брат, ты, ты... я не отойду от тебя, пока не узнаю, зачем ты покупал мертвые души. Послушай, Чичиков, ведь тебе, право, стыдно; у тебя, ты сам знаешь, нет лучшего друга, как я... Вот и его превосходительство здесь... не правда ли, прокурор? Вы не поверите, ваше превосходительство, как мы друг к другу привязаны, то есть, просто, если бы вы сказали, - вот я тут стою, а вы бы сказали: "Ноздрев, скажи по совести, кто тебе дороже, отец родной, или Чичиков?" - скажу: "Чичиков", ей-богу... Позволь, душа, я тебе влеплю один безе. Уж вы позвольте, ваше превосходительство, поцеловать мне его. Да, Чичиков, уж ты не противься, одну безешку позволь напечатлеть тебе в белоснежную щеку твою!" - Имел "странную страсть нагадить ближнему, иногда вовсе без всякой причины". "Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать". "Расстраивал свадьбу, торговую сделку и вовсе не почитал себя вашим неприятелем; напротив, если случай приводил его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: "Ведь ты такой подлец, - никогда ко мне не заедешь". - Оболгав Чичикова на совещании у полицмейстера, самому Чичикову признается, что "слил пулю порядочную". - "Ах, да! Ведь я тебе должен сказать, что в городе все против тебя. Они (т. е. чиновники) думают, что ты делаешь фальшивые бумажки, пристали ко мне, да я за тебя горой - наговорил им, что с тобой учился и отца знал", - заявляет Н. вскользь, после болтовни о Деребине, купце Лихачеве и Перепендееве, которых Чичиков "от роду не знал". И смеется над чиновниками: "Они, черт знает, с ума сошли со страху: нарядили тебя в разбойники и шпионы". - "A ведь ты, однако ж, Чичиков, рискованное дело затеял". - "Какое рискованное дело?" - спросил беспокойно Чичиков. "Да увезти губернаторскую дочку. Я, признаюсь, ждал этого, ей-богу ждал! В первый раз, как только увидел вас вместе на бале: "Ну, уж, - думаю себе, - Чичиков, верно, недаром..." Впрочем, напрасно ты сделал такой выбор: я ничего в ней не нахожу хорошего. A есть одна, родственница Бикусова, сестры его дочь, так вот уж девушка! можно сказать: чудо коленкор!" - "Да что ты, что ты путаешь? Как увезти губернаторскую дочку? что ты?" - говорил Чичиков, выпуча глаза. - "Ну, полно, брат: экой скрытный человек! Я, признаюсь, к тебе с тем пришел: изволь, я готов тебе помогать. Так и быть: подержу венец тебе, коляска и переменные лошади будут мои, только с уговором: ты должен мне дать три тысячи взаймы. Нужны, брат, хоть зарежь!" - "В тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать: охотник погулять. Женитьба его ничуть не переменила, тем более, что жена скоро отправилась на тот свет, оставивши двух ребятишек, которые решительно ему были не нужны. За детьми, однако ж, присматривала смазливая нянька. Дома он больше дня никак не мог усидеть. Чуткий нос его слышал за несколько десятков верст, где была ярмарка со всякими съездами и балами; он уж в одно мгновение ока был там, спорил и заводил сумятицу за зеленым столом". Получив записку от полицмейстера, "был очень рассержен за то, что потревожили его уединение (Н. в это время был занят "подбиранием" "верной колоды" карт); прежде всего он отправил квартального к черту; но когда прочитал в записке городничего, что "может случиться пожива", потому что на вечер ожидают какого-то новичка, смягчился в ту ж минуту, запер комнату наскоро ключом, оделся, как попало, и отправился" на зов. - "Лгун отъявленный". "Языка он никак не мог придержать" и провирается "самым жестоким образом, так что наконец самому сделается стыдно". "Вовсе не в диковину слышать от него решительную бессмыслицу". "И наврет совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой, или розовой шерсти и тому подобную чепуху, так что слушающие наконец все отходят, произнесши: "Ну, брат, ты кажется, уж начал пули лить". Шампанское, говорит, пил на ярмарке "такое, что пред ним губернаторское? - просто квас". "Не клико, а какое-то клико матрадура", и выпил его Н. "семнадцать бутылок. Как честный человек говорю, что выпил" - и предлагает "биться об заклад". Хвалится своей мадерой, "лучше которой не пивал сам фельдмаршал", а на самом деле мадера оказалась заправленной "беспощадно ромом" и "горела во рту"; божится, что за неказистого гнедого жеребца "заплатил десять тысяч рублей", и опять предлагает биться об заклад. Хвастает прудом, "в котором, по словам Н., водилась рыба такой величины, что два человека с трудом вытаскивали штуку". В поле у него "русаков такая гибель, что земли не видно", и Н. "сам своими руками поймал одного за задние ноги". На замечание зятя ("ну, русака ты не поймаешь рукою"), ответил: "А вот же поймал, нарочно поймал!" Показывал гостям и турецкие кинжалы, на одном из которых по ошибке было вырезано: "Мастер Савелий Сибиряков". По словам Н., графиня влюбилась в него "по уши" "на почтовой станции" и вышила ему кисет; ручки же у графини "были самой субдительной сюперфлю - слово, вероятно, означавшее у него высочайшую точку совершенства". Восхищается Кувшинниковым, который на балу "подсел" к разодетой даме и на французском языке подпускает ей такие комплименты... Поверишь ли, простых баб не пропустит. Это он называет: "попользоваться насчет клубнички". Когда на совещании чиновников попробовали было заикнуться о Наполеоне, Н. "понес такую околесицу, которая не только не имела никакого подобия правды, но даже просто ни на что не имела подобия". Лгал "вовсе напрасно", даже когда "мог таким образом накликать на себя беду". "Ему нельзя верить ни в одном слове, ни в самой безделице". Для него "не существовало сомнений вовсе". Позванный на совещание чиновников, "твердо и уверенно" "отвечал на все пункты, даже не заикнувшись, объявил, что Чичиков накупил мертвых душ на несколько тысяч и что он сам продал ему, потому что не видит причины, почему не продать". "На вопрос, не шпион ли Чичиков и не старается ли что-нибудь разведать? - Н. отвечал, что шпион; что еще в школе, где он с ним вместе учился, его называли фискалом и что за это товарищи, а в том числе и он, несколько его поизмяли, так что нужно было потом приставить к одним вискам 240 пьявок, то есть, он хотел было сказать 40, но 200 сказалось как-то само собою. На вопрос: не делатель ли он фальшивых бумажек? - Н. отвечал, что делатель, и при этом случае рассказал анекдот о необыкновенной ловкости Чичикова: как, узнавши, что в его доме находилось на два миллиона фальшивых ассигнаций, опечатали дом его и приставили караул, на каждую дверь по два солдата, и как Чичиков переменил их все в одну ночь, так что на другой день, когда сняли печати, увидели, что все были ассигнации настоящие. На вопрос: точно ли Чичиков имел намерение увезти губернаторскую дочку и правда ли, что Н. сам взялся помогать и участвовать в этом деле? - Н. отвечал, что помогал, "даже уступил свою коляску и заготовил на всех станциях переменных лошадей", "что если бы не он, то не вышло бы ничего", назвал "церковь, в которой было положено венчаться", попа Сидора и плату определил ему за венчание в 75 рублей. - "Врешь", - говорит Н. собеседнику. - "Вы врете, я и в глаза не видал помещика Максимова", - отвечает он исправнику, объявившему Н., что он находится под судом и следствием по случаю нанесения помещику Максимову личной обиды. - Имел "страстишку к картишкам". По выражению "дамы приятной во всех отношениях", "он родного отца хотел продать, или, еще лучше, проиграть в карты", Готов "сию минуту соорудить банчишку". "В уединении" по целым дням "занимался подбиранием из нескольких десятков дюжин карт одной талии, но самой меткой, на которую можно было бы понадеяться, как на вернейшего друга". "В картишки" "играл он не совсем безгрешно и чисто, зная много разных передержек и других тонкостей. Во время "большой игры" с ним полицмейстер и прокурор "чрезвычайно внимательно рассматривали его взятки и следили почти за каждой картой, с которой он ходил". - Игра Н. "весьма часто оканчивалась другою игрою: или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой и то довольно жидкой. Но здоровые щеки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы, что бакенбарды скоро вырастали вновь, еще даже лучше прежних". "Через несколько времени" он "уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался, как ни в чем не бывало: и он, как говорится, ничего, и они ничего". Во время игры с Чичиковым, "подвигая шашки", "в то же самое время пододвинул обшлагом рукава и другую шашку". Когда же Чичиков заявил, что "с Н. вет никакой возможности играть: "этак не ходят - по три шашки вдруг!" - Н. ответил: "Отчего ж по три? Это по ошибке. Одна пододвинулась нечаянно; я ее отодвину, изволь". "А другая-то откуда взялась?" "Какая другая?" "А вот эта, что пробирается в дамки?" "Вот тебе на! будто не помнишь!" "Нет, брат, я все ходы считал и все помню; ты ее только теперь пристроил. Ей место вон где!" "Как - где место? - сказал Ноздрев, покрасневши: - да ты, брат, как я вижу, сочинитель!" "Нет, брат, это, кажется, ты сочинитель, да только неудачно". "За кого ж ты меня почитаешь? - говорил Ноздрев: - стану я разве плутовать?" "Я тебя ни за кого не почитаю, но только играть с этих пор никогда не буду". "Нет, ты не можешь отказаться, - говорил Ноздрев горячась: - игра начата!" "Я имею право отказаться, потому что ты не так играешь, как прилично честному человеку". "Нет, врешь, ты этого не можешь сказать!" "Нет, брат, сам ты врешь!" "Я не плутовал, а ты отказаться не можешь: ты должен кончить партию!" - "Если ему на ярмарке посчастливилось напасть на простака и обыграть его, он покупал кучу всего, что прежде попадалось ему на глаза в лавках: хомутов, курительных свечек, платков для няньки, жеребца, изюму, серебряный рукомойник, голландского холста, крупичатой муки, табаку, пистолетов, селедок, картин, точильный инструмент, горшков, сапогов, фаянсовую посуду - насколько хватало денег. Впрочем, редко случалось, чтобы это было довезено домой: почти в тот же день спускалось оно все другому, счастливейшему игроку, иногда даже прибавлялась собственная трубка с кисетом и мундштуком, а в другой раз и вся четверня со всем - с коляской и кучером, так что сам хозяин отправлялся в коротеньком сюртучке или архалуке искать какого-нибудь приятеля, чтобы попользоваться его экипажем". - У Н. "все было предметом мены, но вовсе не с тем, чтобы выиграть; это происходило просто от какой-то неугомонной бойкости характера". Предлагает Чичикову выменять жеребца и в придачу дать мертвые души". "Помилуй, на что ж мне жеребец?" - сказал Чичиков, изумленный в самом деле таким предложением. "Как на что? Да ведь я за него заплатил десять тысяч, а тебе отдаю за четыре". "Да на что мне жеребец? Завода я не держу". "Да послушай, ты не понимаешь: ведь я с тебя возьму теперь всего только три тысячи, а остальную тысячу ты можешь заплатить мне после". "Да не нужен мне жеребец, Бог с ним!" "Ну, купи каурую кобылу". "И кобылы не нужно". "За кобылу и за серого коня, которого ты у меня видел, возьму я с тебя только две тысячи". "Да не нужны мне лошади". "Ты их продашь: тебе на первой ярмарке дадут за них втрое больше". "Так лучше ж ты их сам продай, когда уверен, что выиграешь втрое". "Я знаю, что выиграю, да мне хочется, чтобы и ты получил выгоду". Чичиков поблагодарил за расположение и напрямик отказался и от серого коня, и от каурой кобылы. "Ну, так купи собак. Я тебе продам такую пару, просто - мороз по коже подирает! брудастая с усами; шерсть стоит вверх, как щетина; бочковатость ребер уму непостижимая; лапа вся в комке - земли не заденет!" "Да зачем мне собаки? я не охотник". "Да мне хочется, чтобы у тебя были собаки. Послушай, если уж не хочешь собак, так купи у меня шарманку. Чудная шарманка! Самому, как честный человек, обошлась в полторы тысячи; тебе отдаю за 900 рублей". "Да зачем же мне шарманка? Ведь я не немец, чтобы, тащиться с ней по дорогам, выпрашивать деньги". "Да ведь это не такая шарманка, как носят немцы. Это орган; посмотри нарочно: вся из красного дерева. Вот я тебе покажу ее еще!" Здесь Ноздрев, схвативши за руку Чичикова, стал тащить его в другую комнату, и, как тот ни упирался ногами в пол и ни уверял, что он знает уже, какая шарманка, но должен был услышать еще раз, каким образом поехал в поход Мальбруг". "Когда ты не хочешь на деньги, так вот что, слушай: я тебе дам шарманку и все, сколько ни есть у меня, мертвые души, а ты мне дай свою бричку и триста рублей придачи". "Ну, вот еще? А я-то в чем поеду?" "Я тебе дам другую бричку. Вот пойдем в сарай, я тебе покажу ее! Ты ее только перекрасишь, и будет чудо-бричка". - "Во многих отношениях" "многосторонний человек, то есть человек на все руки". "В ту же минуту предлагал вам ехать куда угодно, хоть на край света, войти в какое хотите предприятие, менять все что ни есть, на все, что хотите". Уговаривает Чичикова сыграть в шашки, предваряя, что совсем не умеет играть, а "тут никакого не может быть счастья или фальши: все ведь от искусства". Торгуется о ставке и к ста рублям за души включает "какого-нибудь щенка средней масти или золотую печатку к часам". Выторговывает, "сколько даст Чичиков вперед", по крайней мере, хотя "два хода". "В некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели. Если же этого не случится, то все-таки что-нибудь да будет такое, чего с другим никак не будет: или нарежется в буфете таким образом, что только смеется, или проврется самым жестоким образом". Помещику Максимову нанес личную обиду "розгами в пьяном виде". Чичикова, уличившего его в нечестной игре, Н. "хотел заставить играть". - Так ты не хочешь играть? Нет, скажи напрямик: ты не хочешь играть?" - говорил Н. "и размахнулся рукой". - "Так ты не хочешь оканчивать партии?" - "Отвечай мне напрямик", - "говорил Н. в присутствии позванных им Порфирия и Павлушки; получив отказ со стороны Чичикова, обругал его "подлецом". "Бейте его! - кричал он исступленно", "а сам схватил в руку черешневый чубук". "Таких людей приходилось всякому встречать немало. Они называются разбитными малыми, слывут еще в детстве и в школе за хороших товарищей, и при всем том бывают весьма больно поколачиваемы. В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе ты. Дружбу заведут, кажется, навек; но всегда почти так случается, что подружившийся подерется с ними того же вечера на дружеской пирушке. Они всегда говоруны, кутилы; лихачи, народ видный". "Ноздрев долго еще не выведется из мира. Он везде между нами и, может быть, только ходит в другом кафтане; но легкомысленно-непроницательны люди, и человек в другом кафтане кажется им другим человеком".<div align="right"></div>... смотреть